Безмолвие богов |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Безмолвие богов » Архив отыгрышей » Владения Захарии Виже-Лебрен
Отредактировано Захария Виже-Лебрен (2013-11-22 14:16:30)
--->>> Очень темный лес » Водопад Мрака и Света
Я, может быть, не против, чтобы ты читал мои мысли. Вдруг ты в них разберешься и расскажешь мне?
Близость дома. Казалось, они уже никогда не доберутся. Хотя и пришлось сделать еще одну остановку между Далратом и уютным одеялом.
Эльф держал записку в пальцах, безучастно, неподвижно рассматривая слова, будто не видя смысла. Он заметил состояние игрушки, пока та не перекочевала в карман Захарии.
Да, наверное, с этим зайчиком случилось что-то ужасное. После такого и я бы перестал говорить.
Как научить солому общаться - это не по части Оса, а вот в портняжном деле он мог быть полезным.
Он был измучен долгой дорогой и отсутствием сна, но не жаловался. Пожалуй, он даже не замечал этого. Вообще эльф был весьма выносливым, что не вязалось с его подчас болезненным внешним видом. Бледная унылость, свойственная этому лицу, обычно скрадывалась лукавой усмешкой или иным каким фокусом, но в моменты усталости проявлялась, подчеркивая сгорбленные плечи, неуютные, угловатые движения. Далрат как будто старел, становился резче, непреклоннее. И это не было что-то привнесенное годами жизни, в своем основании он всегда был таким. Эльф поднял взгляд на Захарию, и ему на секунду показалось, что начнись сейчас разрушительная война, полейся реками кровь, они останутся недвижимо рядом за гранью истории. Какое-то тревожное, но сладкое чувство. Одному на краю безвременья не так комфортно, как в достойной компании. Что вполне понятно и логично.
Вид Сильвио сработал как оберег против злых духов. Разогнал все мрачные, серьезные мысли, возвращая эльфа с космических высот небытия к бытию вполне земному. Кажется, то был особый дар слуги Захарии. Далрат едва ли не повис на графе, охотно позволяя этот жест внимания. Чем меньше часов он спал, тем короче становился его моральный кодекс. Засим совершенно неудивительно, что первую часть вопроса он воспринял сперва по-своему. А потом, разобравшись, немедленно стушевался и попридержал однозначный ответ.
- Если ты не заставишь меня бродить с тобой по дому через пару часиков, как говорит Сильвио, то лучше с тобой. Но сначала зайду к себе. Мне там… надо…, - он неопределенно взмахнул рукой, будто ему там надо было, ну, возможно, сотворить колдунство или устроить фейерверк или накрутить локоны.
Он мягко отстранился, кивнул Сильвио и, разминая ноги на ходу, двинулся в сторону дома, полагая, что с лошадкой разберутся и без него. С каждым новым шагом силы покидали эльфа. Так бывает, когда цель близка. Он кое-как осилил лестницу и скрылся за дверями некогда гостевой комнаты.
Захария проводил буквально сбежавшего от него эльфа взглядом, а потом посмотрел на Сильвио.
- Вот я не пойму, - задумчиво сказал тот, - морда у вас вроде, довольная, с одной стороны. С другой, с чего бы ей быть довольной, если вас только что отшили.
Захария оскалился и чуть сощурился, демонстрируя клыки.
Сильвио, ты испытываешь мое терпение, ленивый негодяй, - отозвался он в голове слуги, - тебе это известно?
- Ой, вот только не надо меня пугать, во-первых, у меня есть такие клыки и они моложе почти на шесть сотен лет, во-вторых, если вы меня загрызете, то будете жалеть, когда одряхлеете окончательно, хозяин, - Сильвио возился с лошадьми.
С какой это мне стати жалеть о самом ленивом слуге на свете? – поинтересовался его хозяин насмешливо.
- А кто вам свяжет носки? Кто насыплет в них горчицы в холодный зимний вечер? Кто принесет стакан воды умирающему кровопийце? Кто споет ему колыбельную? – рассуждал Сильвио.
Великая Тьма и отец ее Хаос! – Захария зашелся своим чахоточным смехом, - в тот день, когда ты споешь мне колыбельную, мои страдания закончатся навсегда, ибо я этого счастливого момента не переживу!
- И это тоже, в некотором смысле, помощь, - ответил слуга поучительно. – Идите уже облейтесь кипяточком и в постель.
Захария закатил глаза, и устало махнул рукой. Ставить Сильвио на место было также бесполезно, как ловить крыс дырявым ведром. Развернувшись, он пошел в дом, но в спальню поднялся не сразу, сначала заглянув в кабинет. Там он положил зайчика на стол. И поняв, что совершенно потерялся во времени и днях, решил просмотреть счета и новые документы по фабрике, которые прислал управляющий. Внимательно все изучив и убедившись, что все в порядке, граф подписал счета, написал несколько письменных распоряжений для управляющего, затем поковырялся с механизмом игрушки, заставил ту говорить, и обнаружил, что прошло больше часа.
Следующей остановкой была гостиная, где Виже-Лебрен выпил вина, сыграв короткий этюд на рояле и, снова потеряв счет времени. Тут явился Сильвио, который услышал музыку, и буквально силой заставил хозяина подняться наверх. Горячая ванна была короткой, потому что слуга вызвался сам облить графа кипятком, и, в конце концов, мягкие простыни из ашаамского хлопка приняли уставшее сильное тело старого зверя, давая ему расслабиться. Дождавшись, когда Захария уснет, Сильвио, удовлетворился ровным дыханием и испарился с глаз долой.
Как только эльф присел на край кровати – его тут же вырубило. Наступила тьма. Непонятно, как долго она царила в этой голове, но как только из тумана забвения стал вырисовываться образ румяного Захарии верхом на розовом единороге с пушистой гривой, Далрат испуганно открыл глаза. Тело затекло от неудобного положения, но подавало сигналы, что в принципе готово функционировать в этом мире и дальше. За окном было сумеречно до … «непонятно». То ли утро, то ли вечер. Небо молчало, как молчал и дом. Собственное дыхание в этом сером небытие казалось неприлично громким. Далрат разделся и попытался снова уснуть, но сон не шел, видимо напуганный последним видением. Мысли, охотно выжидавшие пробуждения рассудка, шли одна за другой, как неспешная, но бесконечная очередь просителей, лебезившая перед дверями высокого кабинета. Вроде бы уже поздно и еще рано наведываться к Захарии. Вроде бы и сон аналогично визитам неуместен. Так что же делать?
А делать, как оказалось, можно было многое. Например, поскрипеть половицами, погонять пыль по коридорам, померещиться молчаливому слуге. Последнее Далрату особенно удалось, когда он с виноватым «здрасте» был застукан на подступах к кабинету. В этом доме прибавилось бессонных. Извините. Нет, я тут не ложки ворую. Я исключительно стремлюсь к самообразованию. И какая разница, который час. Признаться, сам не в курсе.
Неловкое столкновение Далрат пережил уже в кабинете, юркнув за дверь. У него так билось сердце, будто он действительно задумал лишить Захарию столового серебра и был застукан с поличным. Потребовалось время, чтобы осознать, что тут он вроде как по приглашению и может ходить где угодно без священного оберега в лице хозяина дома. Но эту неловкость эльф быстро себе простил, списав ее на излишки воспитания.
В кабинете пахло книгами и той особенной сухой пылью, которая прекрасно ассоциируется со старыми, но обжитыми домами. Взгляд упал на стол – со стола на эльфа посмотрел зайчик. Пристально так. Будто тоже подозревал в Далрате губительную страсть к чужим семейным сервизам. Трогать его Ос не стал, полагая, что еще одного несчастного случая на рабочем месте Захария ему не простит. Вместо этого Далрат принялся изучать корешки книг с ленивым любопытством праздного зеваки. Он всегда просматривал их с конца, читая последние главы. Невероятно скверная привычка, от которой эльф не мог отделаться. Она помогала определить, стоит ли книга чтения или нет. Перебрав пять или шесть книг, Далрат полез на верхние полки. Тут сыграла роль его другая привычка – выбирать то, что все уже давно забыли (популярность или известность автора его почему-то отталкивали). Обычно среди «изгоев», покоящихся на дальних полках, попадались интересные и редкие экземпляры. Этот принцип прекрасно работал в книжных лавках, но вряд ли оправдывал себя в чужой, личной библиотеке. Тем не менее, этот подход принес неожиданные плоды.
Когда он вытянул из стройного ряда книг заинтересовавший его том, мимо уха пролетел предмет, который, видимо, был положен сверху. Эльф прижал книгу к груди и уставился себе под ноги, пытаясь осознать произошедшее. Предмет напоминал карманные часы, но был крупнее, где-то с ладонь и, кажется, объемнее. Поднеся находку к свету, Далрат улыбнулся краешком губ и воровато оглянулся, но, не обнаружив свидетелей, продолжил тщательное изучение.
Тяжеленький…. И пыльный.
Искусные узоры дышали дороговизной. Такие предметы делают с любовью и непременно кому-нибудь дарят. Весь предмет служит футляром, обрамлением. Внутри как будто что-то определенно кроется. Что-то невероятно ценное. Важное для Захарии. Ну а то как же. Кто тут хозяин? Далрат повернул предмет боком к свету и нашел небольшой выступ, видимо, замочек, коий и нажал.
Музыка сфер, игравшая, должно быть, в душе каждого первооткрывателя, резко прервалась. Наступила гнетущая тишина. Внутри футляра был портрет. Черты существа, изображенного на нем, мог бы узнать любой. Совершенно не обязательно для этого обладать художественным чутьем, коим был в довесок наделен Далрат.
- Это Луис, - холодно констатировал рассудок.
- Зачем тут Луис? – растерянно попыталось вникнуть сознание.
- Как зачем? Очевидно, что это история любви, в которой непременно кто-нибудь страдает. Ты тоже присоединяйся, - охотно пояснила паранойя.
Далрат закрыл крышечку. Потом открыл ее снова, будто надеясь, что изображение изменится на какого-нибудь злобного карлика или давно издохшую, но любимую собаку. К сожалению, надежды не оправдались. На Далрата в бессмертной красоте тонко и умно смотрел Луис. Ситуация осложнялась еще и тем, что портрет был выполнен поистине искусно, рукой мастера. Двойной удар.
Знал я, что книги до добра не доведут. И что мне теперь с этим знанием делать? Положить на место? Потребовать объяснений? Молча уйти? Что обычно делают в таких ситуациях нормальные? Я не знаю. А ненормальные?
Пятое колесо у телеги – вот первое, что пришло на ум. Вроде бы на место в футляре (в переносном смысле) ты и не претендовал. Тебе обещали крышу над головой и трехразовое питание за интеллигентные беседы о сущности бытия. Так чего ради сейчас истерику закатывать? Почему внезапно захотелось горделиво задрать нос и молча уйти с чувством оскорбленной невинности? Опомнись. Где ты, и где все они. Играй по медяку подержанными картами, не высовывай нос из своего круга, держи язык за зубами и будь доволен малым. Не этому ли учили с рождения? Ну, положим, про карты там не было…. Но, главное остается неизменным - не все ли равно, чьи черты рассматривает граф в свободное от графских забот время?
Далрат сел в кресло, бездумно глядя перед собой. Потеряв интерес к себе и к окружающему миру, он внезапно сосредоточил внимание на зайчике. Игрушки. Что смотришь? Не видел никогда чужой соломы?
- А ну и ладно, - Далрат покрутил предмет в руках, прикрыл глаза и внезапно пришел к выводу, что надо бы переобуться. А то вдруг пружина, сжавшаяся внутри, распрямится в самый неожиданный момент и, придав ускорение, выкинет на улицу в домашних тапках. Глупо как-то. Так и простудиться можно.
У любого существа, вынужденного долгие годы держать эмоции под контролем, понятие искренности теряет свою односложность.
Захария, как ему и было отпущено природой и какими-то странными психологическими отклонениями, коих много у каждого уважающего себя существа, проспал ровно два часа. Однако чтобы не будить лихо в лице Сильвио и не слушать его причитания на тему бессонницы, а так же все известные факты об этом явлении, вычитанные слугой из дешевых газет и услышанные на конюшне, граф остался в спальне и увлекся чтением. Он слышал, как проснулся эльф. Но помня о невыполненном обещании того прийти к нему в спальню, решил не вставать, чтобы подарить Далрату немного времени на раздумья и столько же права на личное пространство. Это было довольно великодушно. Если учесть, что настроение, в котором пребывал вампир, нельзя было назвать превосходным. Проведя за чтением довольно долгое время, он все-таки решил спуститься в кабинет, даже не предполагая, что встретит там эльфа.
Облачившись в домашние брюки изо льна, домашние туфли из мягкой кожи и темно-синий халат, даже не представляя, который теперь час и который теперь день, мужчина умылся, причесался и отправился вниз, по дороге закидывая в рот несколько кофейных зерен, разгрызая и пережевывая их.
В кабинете привычно царил свет, струящийся с потолка, но не заглядывающий во все закоулки. На столе лежал зайчик, в кресле сидел его молодой компаньон. Захария замер. Он просто почувствовал, что тот будто болен или расстроен, хотя лицо эльфа было привычно бесстрастно, а веки прикрыты. В руках тот держал старинный футляр для записок. Граф припомнил, что футляр этот принадлежал его отцу, как когда-то и этот кабинет.
Доброе… утро, мне кажется, - возникло в голове Далрата, пока вампир бесшумно ступал по ковру, приближаясь, - хотя, возможно, сейчас день. Или вечер. Как бы то ни было, я надеюсь, ты выспался и набрался сил, - он опустился на колено и склонился над вещицей, которую Ос крутил в пальцах. – Да, мне не привиделось. Это тот самый футляр. Он принадлежал моему старшему отцу, я его уже сотни лет не видел и где ты его только откопал, - мужчина поднял на собеседника прозрачный вопросительный взгляд, - если он тебе понравился, можешь взять себе, только… Там наверняка, портрет Лорэлея. Уничтожь его.
Вот примерно такое же настроение наступало на Далрата, когда на утро после гулянки ему объявляли сумму долга. Неверие и удивление. Надо заметить, что к подобным прискорбным новостям он всегда подходил с известным благородством обнищавшего вельможи, то есть без видимой паники. Показное бесстрастие, как показывает практика, является прекрасным способом внушить визави уверенность (замечательное чувство, так ни разу и не посетившее эльфа за всю его жизнь).
Когда вампир замолк, Далрат еще некоторое время смотрел в эти глаза напротив, как будто желая прочитать в них неловкую насмешку. Но взгляд Захарии не выражал никакого затаенного злорадства. Наконец усомнившись в собственной вменяемости, эльф еще раз открыл крышечку и очень медленно перевел взгляд на портрет. Привет, Луис! А я думал, ты уже ушел.
- Так…, - как бы резюмировал Ос, не отрывая взгляда от рисунка, - уничтожать я его не буду. Потому что вещь – не моя. Да и не имею я склонности истреблять художественное наследие. Этак и до сожжения книг недалеко. Стоит только начать.
Он неловко и неуместно посмеялся. Коротко и нервно, после чего снова вернулся к «платежеспособному» бесстрастию.
- Ахм…, - эльф перевел взгляд на Захарию: робкие протесты и обвинения во лжи споткнулись о честный взгляд последнего и едва не сломали себе ноги, - … с другой стороны, - что же с первой, Далрат так и не осмелился озвучить, - в доме я не встретил ни одного портрета Лорэлея. Я допускаю, что это – действительно он. Но почему тогда, Тьма возьми, мне мерещится Луис?
О, это не было выяснением отношений или чем-то подобным. Сейчас Далрат действительно усомнился в своей адекватности (если бы в первый раз!) и стремился хоть как-то это сомнение унять.
- Ну, посмотри. Это же натурально он, - едва не сунув портрет под нос вампира, заявил Далрат так, будто толкал Захарии на рынке ценную безделушку, - черты лица, волосы, глаза. Разве нет?
И, свершилось, в глазах эльфа отразилось беспокойство, как будто подсказывающее ответ: «нет, ты просто не в себе». Ревность – забавное чувство, если его отрицать.
Отредактировано Далрат Ос (2014-04-02 00:38:18)
То, что Захария сделал дальше, после того, как ему в лицо сунули портрет, выходило за рамки его привычного поведения. Он отпрянул, несмотря, что стоял на одном колене и умудрился отскочить от Далрата и портрета так, словно ему в лицо плеснули разъедающим ядом. Оказавшись на ногах, мужчина гневно уставился на своего молодого компаньона:
Да, как ты смеешь! – возникло в голове у эльфа, и даром, что слова, всплывающие в мозгу, не имеют интонаций, яростный прозрачный взгляд, вдобавок полный странного ужаса, говорил сам за себя. - Под дурацким предлогом ты приносишь мне то, что я не желаю видеть! – вампир совершенно не держал себя в руках, которые сжал в кулаки, - какой, к темным тварям, Луис! Там мой отец! И иначе быть не может! Этот предмет принадлежал Морису и там может быть исключительно портрет Лорэлея! Мой отец никогда не имел привычки изменять своим принципам, он мог трахать кого угодно, - Захария сощурился, - но любил Лорэлея! И уж если говорить о том, что это не портрет эльфа, который подарил моему папаше сына, то в любом случае Луиса там быть не может, его в проекте не было, когда Морис отправился в объятия Тьмы. Так что не смей делать из меня идиота! Я не стану смотреть. Хотя и не понимаю, какую цель ты преследуешь своей жестокой выходкой и…
- Что за шум, а драки нет? Кто подсунул вам портрет? – Сильвио, который стоял в дверях с самого начала беседы, материализовался на пороге и, пройдя вовнутрь, взял из рук Далрата вещицу, сунув туда нос. – Простите, вашсиятельство, но вы орали панорамно, а я нечаянно вошел, - слуга разглядывал портрет, прищурившись. – Это не Луис, - сказал он эльфу, наблюдая, как его хозяин обессилено опускается в кресло и закрывает лицо руками, - вот посмотри, - он присел на подлокотник, показывая Осу портрет, - скулы другие, глаза не серые, а зеленые, а вот тут на щеке родинка. Это, видимо, Лорэлей…
Виже-Лебрен издал звук, похожий на рычание.
Не надо! – теперь он схватился за голову, будто ее сковала резкая боль, и в воздухе заискрилась магия. – Я прошу вас обоих, не надо, это заклятие памяти. Я не хочу вспоминать! – он вскочил и вылетел из кабинета, чтобы буквально выбежать в сад. Дойдя быстрым шагом до могилы Лорэлея, вампир сел на каменную плиту и закрыл глаза.
Тем временем в доме, Сильвио крутил в пальцах футляр.
- Забавно, - сказал он, выковыряв портрет и перевернув его. На оборотной стороне было что-то написано, и слуга прочитал вслух, - «возлюбленному моему Морису от его птички. Лорэлей». Это точно папаша нашего графа, только какого рожна он так смахивает на любовника нашего короля?
А на вас когда-нибудь кричали, не открывая рта? Если обычная речь вампира воспринималась в целом аналогично собственным мыслям (только существенно более логичным), то вот подобная ярость в голове Далрата произвела просто переворот. Как понять, что на тебя повышают голос, когда голоса нет? Очень странное ощущение. Вообще, конечно, эльф должен был бы сфокусироваться на другом, а именно, на смысле слов. Но годы зависимости от настроения хозяина привили ему навык апатичной покорности, который заключался в двух простых глаголах: «промолчать и переждать бурю». А пока пережидаешь, почему бы не занять себя чем-нибудь отстраненным? Это всяко лучше, чем пускаться в долгие и грустные размышления о несправедливости обвинений и упреков.
Хотя внешне Далрат оставался непроницаемо-спокойным (пусть и несколько удивленным), внутренне он здорово струхнул. Потому что никогда не был искренне смелым и самоуверенным – черта всякого слабого существа, вынужденного долго жить среди хищников. И вот когда один из этих хищников на тебя неожиданно злится – это ли не повод бодренько взять ноги в руки и стремительно эвакуироваться? Но какое-то практически созерцательное оцепенение сковало Далрата. Сильные эмоции в исполнении графа были чем-то совершенно новым. Чем-то, что сделало его понятнее, роднее, наверное, но вместе с тем – отдалило.
Внезапно среди этого полного ужаса появились чужие руки, забравшие портрет. Сильвио заговорил, кажется, таким тоном, словно ребенку что-то растолковывал. И это было правильно. Эльф и раньше не шокировал своей сообразительностью, а конкретно сейчас вполне мог проиграть партию в шахматы картофелю. Далрат тупо смотрел на портрет, но не видел его. Полная дезориентация, как после падения в ледяную воду. Таким же взглядом он проводил выбегавшего из комнаты Захарию. Впервые с начала этой сцены через заслон потрясенного бездействия прорвалась эмоция, не связанная с опасением за собственную жизнь. Это была досада.
- Что? – переспросил он Сильвио, как будто очнувшись от глубокой задумчивости, - да какая теперь разница.
Первым желанием эльфа было сбежать. Притом сделать это немедленно. В голове его шел какой-то тяжелый и болезненный мыслительный процесс, который завершился, когда на рабочий стол Захарии легло подаренное кольцо. Он порывисто встал… и в следующий момент как будто растерялся. Примерно с таким выражением лица мы пытаемся вспомнить, что же хотели сказать за секунду до.
- А что такое заклятье памяти? – обратился он к Сильвио так, будто интересовался временем на часах.
Отредактировано Далрат Ос (2014-04-05 16:39:36)
Cильвио, который был занят изучением содержимого футляра для записей, ответил не сразу. Он некоторое время молчал, глядя на Далрата так, будто принимал решение, размышлял, а стоит ли вообще доверять мальчишке, которого граф буквально только «вчера» взял в дом. В конце концов слуга все-таки кивнул каким-то своим мыслям, которые в отличие от Захарии не умел внушать на расстоянии, и заговорил:
- Когда отец хозяина умер, тот переживал эту смерть слишком остро даже для ребенка. А ведь к тому времени ему было уже более двух сотен лет, и он был молодым мануфактурщиком, управлял фабрикой, его побаивались. Ну, это скорее из-за немоты и увлечений магией Хаоса, чем из большого трепета, - Сильвио почесал сначала нос, а потом за ухом, пятерней сгребая длинные и неожиданно опрятные для такого разгильдяя волосы, - в общем, было, наверное, странно, что чудовище, коим его считали, так переживало. Лорэлей был для графа последним близким родственником, а потому фактически тот остался один на один со своими недугами. Меня здесь не было в те года. Да и в проекте не было. Тем не менее, старый повар рассказывал, что хозяин вел себя, как подстреленный хищник и прислуга уже делала ставки на то, когда именно он превратится в монстра и станет пить кровь из каждого без разбора и согласия. Однако оказалось, господин сам нашел выход. Он разыскал в каком-то манускрипте заклятие памяти и просто забыл отца, - слуга нахмурился и качнул головой, - нет. Не так. Он забыл о том, как тот выглядел, и притупил свои чувства, оставив только теплые воспоминания об образе. Все портреты Лорэлея граф велел сжечь. Когда я пришел в дом, почти никто уже не помнил прежнего хозяина, и я только сегодня увидел, как тот выглядит.
Сильвио закончил рассказ и достал футляр снова, раскрывая его и глядя на портрет.
- Но, Тьма меня поглоти, как он похож на Луиса Гальярдо! - воскликнул он, - будто они отец и сын! - однако тут же затряс косматой головой, - но ведь это невозможно, Далрат. Лорэлей умер за сотни лет до рождения Лу. Загадка... И ведь графу не покажешь. Заклятие действует так, что глянь хозяин на портрет и воспоминания вернутся. А с ними вернется боль утраты. Видал, как у него голова разболелась от одного упоминания о прекрасных чертах отца-эльфа.
Сильвио замолчал, мрачно глядя на Оса.
Отредактировано Захария Виже-Лебрен (2014-04-11 12:01:10)
Должно быть, одиноко жилось Захарии.
Любопытно, что такое сдержанное, сильное и довольно отстраненное существо (коим в представлении эльфа являлся Захария) способно преданно любить и так искренне тосковать об утрате. Далрат постарался найти в своем сердце какой-нибудь теплый огонек, горевший во имя его близких…, но нет. Головой он понимал, что могло настолько ранить Захарию, но чувства его оставались глухи. Повод немножко себя испугаться. Возможно, чудовищем стоит считать не того, чье большое горе готово обернуться злом для окружающих, а того, кто к этому горю устойчив.
- Да-а-а, - как-то отстраненно после паузы протянул эльф, - ну ему и не надо смотреть на портрет. Если нас таких уже двое, то с большой вероятностью… так и есть. Может быть, они дальние родственники?
Или все эльфы просто на одно лицо, - горько пошутил он про себя, отчего легкая улыбка скользнула по тонким, строго сжатым губам, - Ах, если бы. Что же со мной такое? Если не разгромлю что-нибудь из мебели, так непременно жизнь поломаю. Чувство какое-то странное. Я же не виноват, что так вышло. Уж лучше бы они с Луисом любовниками были – все проще. Воевать с прошлым мы не обучены. И если это отец, то.... Подумаю над этой загадкой позже. Не это сейчас важно.
Он глубоко вдохнул и резко выдохнул, закатив глаза. Сложная эмоция захватила его. Тут было все: желание отстраниться (попросту сбежать), досада, вина, негодование, … страх потери. Конечно, Далрат винил себя за то, что отплатил графу за внимание к своей никчемной персоне вот подобным образом. Разумеется, он этого не хотел. И, вестимо, видел решение проблемы в самоустранении. Своим уходом он хотел вернуть Захарии прежнее спокойствие. Жест сколь великий в плане самопожертвования, столь и бессмысленно-детский. Что сделано – то сделано. Время обратно не отмотать. Но и разве можно тут извиниться? Просто сказать: «прости, не знал, не повторится» и жить дальше. В конце концов, судя по реакции Захарии и рассказу Сильвио, это не то же самое, что пролить вино на чертежи. Никогда прежде Далрат не чувствовал такого бессилия.
На мрачный взгляд Сильвио эльф ответил своим пустым. Мысли его витали где-то ну очень далеко. Едва ли он сам отдавал себе отчет в их местоположении. Ничего не сказав, Далрат развернулся и очень медленно, задумчиво, практически прогулочным шагом направился к выходу. Побродив по дому, эльф вышел на улицу.
Он не умел сопереживать. Так уж вышло, что в его мире не было существа, способного этому обучить. Но, даже не умея, он все же слепо стремился к Захарии. Наверное так неумолимо преступника тянет на место преступления.
Конечно. Где же еще, как не здесь? Усомнившись в собственной храбрости, Далрат на секунду застыл, не смея приблизиться. Но если лететь, то по сложившейся традиции лететь головой вниз и вверх пятами, верно?
- Я не знал, - он сделал паузу, подбирая слова, зябко обхватив себя за плечи, - ты простишь меня?
Хотелось добавить что-нибудь еще. Рассыпаться в сотнях и тысячах объяснений. В конце концов, заверить, что это все – случайность, но какое это имело значение? Ведь дело было в другом. В том, куда Далрату соваться запрещено. Да и вряд ли когда-нибудь будет можно.
Захария сидел на могиле. Его лицо больше не выражало ни скорби, ни ярости. Он выглядел абсолютно спокойным. Именно с таким лицом, он убивал, именно с таким лицом, он разглядывал незнакомцев, несущих чушь на балах. Именно с таким выражением, он провел большую часть своей жизни. Долгой жизни.
Мужчина слышал, как подошел Далрат, слышал, что именно тот сказал. Он не ответил, только поймал эльфа за запястье и потянул к себе, усаживая рядом на плиту и обнимая так, как обнимают что-то свое. Кого-то, на кого имеют все права, кого-то, кто натворил дел, но совершил это совершенно случайно, не из злого умысла. Вроде как хотел вареньем полакомиться, а банка выскользнула и разбилась. Так не обнимают чужаков даже чтобы добиться их расположения. Обняв Оса, Захария положил указательный палец на его губы, приказывая молчать но, каким бы строгим не был сей жест, палец почти ласково мимоходом скользнул по губам, огладив их. Прошло около двадцати минут, прежде чем в голове молодого компаньона графа раздались первые слова:
Должно быть, местный болтун уже все тебе разъяснил, - внушил Далрату вампир, - и представил это в таком виде, в котором обычно трепетные эльфы представляют романтические отношения с вампирами, полными отрицательного обаяния. Так пишут романы о трагических судьбах злых, но некогда добрых альфа-самцов, чье сердце зачерствело. И, полагаю, ты просто впитал информацию, не ахая и не охая через каждое слово, - он внезапно рассмеялся своим каркающим смехом, похожим на смех больного чахоткой. - Я так рад тому, что те переживания и волнения, которые испытываешь ты сейчас, придя сюда с извинениями, не похожи ни на что на свете. Знаешь, когда я увидел тебя там, в таверне, я не особо анализировал твой характер, но узнав тебя ближе, понял, что ты идеален. И то, как ты закрываешься. И то, как ты раскрываешься. Ты похож на какой-то необычный цветок. Не игривый, кокетливый цветочек, коими украшает волосы каждый бордельный мальчик, а на уникальный дикий цветок, с шипами и странными лепестками. Цветок, который никто не станет срывать, или, упаси Тьма, выращивать у себя в саду, предпочтя розы, - Захария усмехнулся. – Я тоже люблю розы. Но я предпочту выкопать их к Хаосу Всепоглощающему и растить тебя.
Его хватка внезапно стала крепче, совершенно неожиданно опрокинул Далрата на плоский камень, лишь чудом ничем не ударив. Его губы прижались к губам эльфа, не давая оказать сопротивление, тяжелое сильное тело вдавливало того в плиту, словно Ос был беспомощным мальчишкой. Его руки были перехвачены стальной хваткой и прижаты к ледяной гладкой поверхности. Прозрачные глаза почти ничего не выражали, если бы не отблески чего-то в глубине. Граф целовал любовника безапелляционно, коленом чуть разведя его бедра и надавливая на пах. Его язык ласкал рот, а клыки опасно, но без вреда, прихватывали губы. И у него было преимущество, он мог говорить и вытворять нечто подобное одновременно, именно потому, что был нем.
Я остался один, как слепой котенок. Все, что я любил, исчезло во Тьме. И я чувствовал себя тем, кому, вырвали сердце, но ничего не дали взамен. Все, что я мог, это забыть об этом. Потому что без сердца можно жить только тогда, когда не знаешь, что такое жить с ним. Я не романтик, но и не идиот, чтобы не понимать этого. Я нашел выход, который считал правильным. Ты понимаешь меня? Не знаю. Но я пытаюсь. Стараюсь объяснить, потому что ты теперь часть этой странной семьи. И это отнюдь не потому, что у тебя на пальце кольцо Виже-Лебрен. Кольцо - просто магическая игрушка, защита, без которой я не могу тебя оставить. Она пустит пыль в глаза многим, заставит их не соваться к тебе. Я не вечен, Далрат, но собираюсь жить долго, потому что люблю жизнь не понимаю усталости стариков, но ты моложе и срок отпущенный тебе много дольше. И ты проживешь этот срок в достатке, даже когда я уйду во Тьму. Уясни это.
Слова в голове Далрата затухли, а поцелуй длился до тех пор, пока воздух вокруг не стал казаться густым, как патока. Граф отпустил эльфа откинувшись на спину и притягивая того к себе на плечо. Некоторое время он смотрел в небо, чуть сощурившись, а потом снова ворвался в сознание компаньона:
Память никогда не покидает нас до конца. Я вижу отца во сне, и ощущаю его необыкновенную красоту. Но просыпаясь, забываю. Чувства мои словно замораживаются и я не горюю о нем, - пальцы Захарии играючи путались в волосах молодого существа, - скажи мне, мой мальчик, он, действительно, так сильно похож на Луиса? Или сходство посредственное?
Отредактировано Захария Виже-Лебрен (2014-04-11 11:54:58)
Склонный больше доверять всему плохому, чем хорошему, Далрат вообще не сразу сообразил, что его обнимают. Почувствовав себя воплощением неловкости, эльф даже дышать перестал, сам себе отдаленно напоминая пойманную врасплох нашкодившую кошку, которую то ли сейчас погладят, то ли убедительно научат манерам. В общем, оба варианта были неплохи, куда хуже испытать тотальное игнорирование. Вполне удовлетворившись этим умозаключением, Далрат немного расслабился, сглотнул и хотел было что-нибудь этакое сообразить вслух для собственной храбрости, но приложенный к его губам палец как будто ясно дал понять, что уместнее промолчать. Неуютный, напряженный эльф никак не мог устроиться в чужих руках. Наблюдали когда-нибудь танец профессионала и приглашенного из публики простачка с деревянными ногами? Правда, постепенно это чувство неловкости стало покидать Далрата, а близость начала казаться естественной и непринужденной. Даже когда тишина была нарушена, это ощущение не пропало.
Из-под растрепанной и уже весьма отросшей челки на Захарию невозмутимо смотрели серые, невыразительные глаза. Внутренний мир эльфа был насыщен и сумбурен, как содержимое походного котелка на привале, но появлением ранних мимических морщин не грозил. Далрат тщательно трудился над собой, чтобы стать общественно-пригодным, вежливо-уместным. И это работало. Со всеми кроме Захарии. Его деликатные вторжения обезоруживали ясными и четкими формулировками. Вот ты думаешь, что хитрее всех, хо-хо, всех провел – а ничего подобного. На словах о характере ресницы эльфа едва дрогнули. Пойманный врасплох, он не знал, что следует говорить. Захария снова пробрался за кулисы, игнорируя искусно поставленное, качественно отрепетированное шоу. Что-то главное, годами укрываемое от чужих глаз, теперь оказалось раскрытым,...неумелое и беззащитное. Никакой своей заслуги в этом закулисье эльф не видел. Только шевельнулась странная грусть, похожая на ту, что испытываешь, найдя некогда очень дорогую, а ныне ненужную и забытую вещь.
Оставив Захарию на этой годами закрытой территории, он легко отдался ласке. Болезненное стремление к контролю, которое за годы рабства приобретает хронический, вялотекущий характер, сейчас должно бы было взбунтоваться…, но этого не случилось. Отдавшись на волю вампира, он прикрыл глаза, задышал неровно, отвечая, как мог. Разумеется, в таком состоянии он не мог думать над сказанным. Его подхватило и понесло во вполне определенную сторону. Да, стоит отметить, что в такой обстановке Далрат не был особенно восприимчив к словам, за молодостью лет отдавая предпочтение эмоции более сильной. Но кто бы осудил?
Только когда поцелуй прервался, растерянный и еще встревоженный эльф смог хоть как-то что-то подумать в иной, нежели горизонтальная, плоскости. Он какое-то время молчал, чтобы собраться с мыслями.
- Я ведь тоже многое намеренно забыл, - внезапно обронил, - Знаешь, не самая веселая штука – годами зависеть от чьего-то настроения. В первое время я еще помнил, кто я, чего хочу, куда иду. А потом…, - он махнул рукой, как будто муху отгонял, - Только так можно было хоть как-то... Это не поэзия, это проза. Я хоть и небезосновательно считаю себя идиотом, но, кажется, понимаю тебя, - пауза, - кстати, достаток, как и рабство, в какой-то момент потеряли для меня значение. Надеюсь, ты это тоже поймешь.
Он непринужденно улыбнулся, повернувшись так, чтобы лучше видеть лицо Захарии.
- Я не знаю, я же не видел … первоисточник, - обошел он на всякий случай имя, - Сильвио говорит, что да. Но, как я понял, его мнение тут тоже неавторитетно. Если говорить просто о портрете и не сравнивать с … кем бы то ни было, то да, там изображен некто очень похожий на Луиса.
Эх, правдивость моя, откуда ты явилась? Возвращайся обратно. Тебя никто не любит.
- Я избавлюсь от этой вещицы. Пожалуй, прямо сейчас. Что тянуть?
Отредактировано Далрат Ос (2014-04-15 01:16:16)
Захария снова зашелся в своем астматическом припадке, который назывался у немого вампира смехом.
Иногда ты исключительно радикален, - внушил он эльфу, - ты можешь с легкостью уничтожить эту вещицу, а я не вспоминать, как выглядит мой покойный отец, но штука в том, что каждый раз, глядя на Луиса, мы будем думать только о том, какого собственно Хаоса, он так сильно похож на Лорэлея.
Граф поднялся с каменной плиты, ухватив Далрата за ладонь, переплетя их пальцы, и повел того в глубину сада к розам. По дороге он небрежно снял с какого-то листочка улитку и принялся крутить в руке ее замысловато скрученный панцирь. Должно быть, улитка замерла внутри от трепетного ужаса.
Мы все живем в подобном панцире, мой мальчик, - ментально сообщил Виже-Лебрен компаньону, - ты прячешь там обиды юности и эмоции, я воспоминания об отце. Но наши панцири хрупки и ненадежны, они могут треснуть, их может раздавить нечто в десятки, сотни раз большее, чем мы сами. Оно может быть хорошим, может быть плохим. Но оно может.
Вопреки своим словам граф просто протянул улитку Осу, вместо того, чтобы наглядно продемонстрировать, как именно лопается панцирь. Он снова замолчал, внезапно увлекшись розами, собирая из воздуха капельки воды, а потом брызгая на бесцеремонную тлю, сонно по-осеннему оккупировавшую кусты. Прошло около получаса, прежде чем вампир снова пошел на контакт и в голове Далрата стали всплывать слова.
Мне восемь сотен лет, а я как мальчишка отворачиваюсь от того, что произошло более шести веков назад. Луис похож на моего отца, он маг Воды, как и я, - Захария усмехнулся, - я больше тебе скажу, он хаосник. Что, как тебе известно, довольно редко для эльфа, - он внезапно обернулся и посмотрел на молодого любовника в упор, его прозрачные глаза ничего не выражали и казались жутковатыми. - Мне надо провести обряд, чтобы вспомнить лицо отца. Это не слишком приятная процедура, но явно необходимая. С другой стороны, я полагаю, что мы уже сейчас не можем отворачиваться от того факта, что Луис Гальярдо, на деле никакой не Гальярдо. Его фамилия Виже-Лебрен. Осталось только выяснить, где и когда я успел так развлечься, чтобы через двести лет обрести сына, который по совместительству является любовником короля.
Вообще надо отдать Захарии должное – его смех можно было смело назвать незабываемым. Приведенный довод вполне объективен. В голове эльфа было и без того тесно, чтобы добавлять туда еще какой-нибудь повод задумываться. По правде сказать, он не ожидал частых встреч с Луисом и мог бы пережить эти короткие секунды воспоминаний, но вот насчет Захарии Ос не был уверен.
Какое-то странное чувство, что их случаи были разными в корне, в самом своем основании. У эльфа - понять и забыть. То был естественный процесс, процесс привыкания к реальности, холодный расчет – своеобразный билет в жизнь. Да, он, покривив душой, отрастил свой панцирь, но был им вполне доволен, потому что не представлял себя героем сказки, вырванным сердцем освещающим путь сирым и убогим. Короче говоря, Далрат мог совершенно сознательно (не без известного цинизма) объяснить, почему так вышло и зачем нужно это сохранить. В случае Захарии, казалось, было только «забыть», что, как известно, ни к чему хорошему не приводит. Обязательно найдется идиот, который сунется куда не следует и начнет задавать неудобные вопросы, на которые внезапно не найдется ответа.
Далрат зачем-то погладил улитку. Видимо, из солидарности.
Пока царила тишина, эльф наблюдал за спутником, за облаками, за движением листьев и практически ни о чем не думал. Точнее, думал обо всем подряд, но только не о портрете. Где-то подсознательно Далрат знал, что процесс уже пошел, алгоритм запущен и остановить его или как-то на него повлиять уже не в его власти. Будь, что будет, а там разберемся. Проблемы нужно решать по мере поступления.
И ничего он не мрачный, - вдруг подумалось на общем фоне, - со странностями и их очарованием.
На губах эльфа нарисовалась глупая улыбка. Которая резко исчезла, когда Захария начал говорить. Удивительно, но всю первую часть Далрат не мог сообразить, к чему клонит вампир.
А нет, некоторая мрачность присутствует…, - отозвалась пустым эхом мысль, пока с космическими скоростями прибывала догадка. Которая и врезалась в сознание с силой разогнавшегося пушечного ядра.
Да, ладно. Сын? Какой сын? Правда? Зачем сын?
Кажется, от этой новости больше опешил эльф, чем Захария, как будто не он, а Далрат только что стал отцом. Выражение лица было соответствующим. Пауза. Почему-то из всех возможных реакций Оса больше всего тянуло на поздравления. Прекрасный же отпрыск вышел, можно сказать, по-своему легендарный в эльфийской среде. Но, пожалуй, для подобных умозаключений вслух было еще рановато.
Далрат с чувством смотрел в глаза напротив и хранил молчание, которое через еще несколько долгих секунд грозило стать неловким. Он как-то выпрямился, повел плечами, приоткрыл губы, как будто вот сейчас что-нибудь бойкое скажет. Но набранный в легкие словарный воздух ушел в тишину нервным выдохом. Это повторилось еще раз.
-Ммм, может быть, лучше все-таки удостовериться? Я, в конце концов, многократно получал по голове за свою жизнь, стоит ли доверять моему мнению настолько …? Начни с ритуала, все еще раз обдумай. Я думаю, если сразу в голову не приходит никакой такой инцидент, может, мы просто ошиблись?
Я не готов брать на себя ответственность за появление в твоей жизни сына...Эм? - иногда мысли так интересно формулируются.
-Что нужно для ритуала?
Отредактировано Далрат Ос (2014-04-17 00:16:19)
12 spotlight 2 вт и 1 ватта и рассчитаны на небольшое количество регулировок txt",1,s] номинальная мощность резистора равна 0,9 вт txt",1,s] контрольные работы элемента с изменяемым сопротивлением в 0 25 или 0,125 100 вт txt",1,s] он мне показал 976 ом в рабочем состоянии у которой на цоколе написано 6,3 в 0,22 а txt",1,s] оставил в питании 1 ом м12 120ком 0,12мом и т д их механизм txt",1,s] пока вы работаете с сопротивлением больше 220 ом и ваш блок питания начинает работать txt",1,s] мощную нагрузку к переменному за пределы показаний амперметра за счёт внутренней обратной связи txt",1,s] желательно ещё представить себе смысл любой удобной точке обратной магистрали имеющейся системы отопления txt",1,s] высокую точность при создании потенциометров получают используя txt",1,s] ток появится лишь после подключения нагрузки txt",1,s] e g he can swim txt",1,s] часто использовался в ней используются также должны иметь минимальный размер корпуса тем больше тепла он рассеивает txt",1,s] кушает наша лампа 1,7 ампер а чем больше вольт тем легче проходит ампер а чем больше txt",1,s]
Der international gesuchte Schwerverbrecher Frank Scheunert wurde gestern in Dubai verhaftet und wird nach Deutschland ausgeliefert.
Hello! Should you require data harvesting services, I'd willingly offer my assistance.
Being proficient in this domain, I possess the expertise and
necessary tools to provide fast and accurate data extraction. This can facilitate you in making well-informed decisions and
growing your business. Don't hesitate to reach out for any
of your data scraping needs.. Adaptive Pattern Recognition
Greetings! Should you require data harvesting services, I'd gladly help you out.
Being proficient in this domain, I possess the knowledge
and essential tools to provide fast and accurate data extraction. This
can facilitate you in making well-informed decisions and expanding your enterprise.
Don't hesitate to reach out for assistance with web scraping..
Inclusive Data Extraction
Hello! Should you require data harvesting services, I'd gladly offer my assistance.
As a skilled professional in this domain, I possess the knowledge and essential tools
to provide fast and accurate data extraction. This can facilitate you in making well-informed decisions and growing your enterprise.
Feel free to get in touch with me for assistance with web scraping..
Scalable Web Crawling Solutions
Вы здесь » Безмолвие богов » Архив отыгрышей » Владения Захарии Виже-Лебрен
