Сжимая кулаки, Вилли наблюдал весь процесс досмотра юнги. И лишь когда обыск закончился неудачей для торговца, Тар Риэль незаметно выдохнул и чуть опустил ресницы в ответ на взгляд Ящерки. Теперь можно было начинать второй акт комедии. Повернувшись к торговцу, кок самым холодным тоном произнес:
- Как видите, этот эльф "уважаемого господина" действительно невиновен. Вы возвели поклеп на честного эльфа. А теперь, я хотел бы узнать Ваше имя, уважаемый, - в слово "уважаемый" Рыжий Вилли вложил максимум сарказма, хоть и был убийственно вежлив. - Что бы владелец этого юноши мог принести в магистрат жалобу на Ваши неправомочные действия. Ведь Ваш громила, просто на просто, облапал эльфа, принадлежащего другому господину. Свидетели этого гадкого действия непременно найдутся.
Весь вид и интонации Виллани демонстрировали непреклонное решение довести этот инцидент до магистрата. Торговец нахмурился, ашаамец прекрасно знал, что его заклятые друзья торговцы, чьи лавки находились в непосредственной близости, непременно воспользуются случаем уменьшить конкуренцию и увеличить продаваемость своих товаров. Тем более, что "спектакль" уже привлек внимание большого количества зрителей. Из толпы доносились возгласы: "Ой, ну уж и облапал! Пошукал маленько и отпустил", "Как же... маленько! Да этот громила к эльфенку и в штаны слазил! Всенепременно надо властям пожаловаться!" "Эти торговцы совсем распоясались, думают - тут ихний Ашаам! Все им позволено!" Одним словом, ситуация типа: "Я! Я свидетель! Я все видел! А что случилось?" И многозначительные взгляды торговцев соседних палаток, уже прикидывающих, кто займет освободившееся место.
Однако сдаваться без борьбы торговец явно не собирался.
- Не вижу причины господину этого эльфа жаловаться властям. Я только защищал свою собственность от воровства.
- При этом возведя напраслину на честного эльфа. - Голос рыжего кока просто сочился ядом, словно ашаамский лягуш. Говорят, что в глубине лесов Ашаама есть такие лягуши, которые выделяют яд через кожу. При чем такой силы яд, что даже просто подержав гадкую тварь в руках, можно отравиться... и если не умрешь, то весь покроешься такими мерзкими зеленовато-желтыми пятнами. - Не удивлюсь, если Вы в сговоре с так называемым "воришкой"... несколько статуэток как бы исчезают, потом ловят ни в чем не повинного, обвиняют его в краже, получаете с него деньги за якобы украденный товар... и в результате двойной барыш - и товар цел и деньги за него получены. Хитро задумано.
Торговец почти задыхался от ярости, но поделать ничего с наглецами не мог, зеваки, подогретые предположением рыжего пройдохи, уже гудели что-то враждебное. А Вилли нагнетал обстановку:
- Знаете, я бы не удивился, если бы Ваш охранник подкинул что-нибудь нам в карманы! - Тар Риэль сурово сдвинул брови. - Итак, Ваше имя?
Надо отдать должное ашаамцу, он быстро взял себя в руки и с самой любезной улыбкой произнес.
- Зачем же сразу жаловаться? Я готов принести свои извинения этому милому эльфу за причиненные небольшие неудобства!
- Небольшие неудобства?! Да Вы нанесли оскорбление и этому юному эльфу, и его господину, - кок был суров. - А оскорбления простыми извинениями не смываются.
Торговец всплеснул руками:
- Да какое же оскорбление? Совсем маленькое недоразумение!
- Ваш громила, на глазах всей ярмарки, облапал чужого эльфа, забирался ему под рубашку и в штаны... и это Вы называете маленьким недоразумением?
Рыжий Вилли стоял на своем, поэтому торговцу пришлось пойти на некоторые уступки:
- Но, может некоторая сумма поможет этому милому юноше забыть о досадном инциденте?
Тар Риэль изобразил на лице тягостное раздумье, потом, словно нехотя, повернулся к Ящерке:
- Тио, согласишься ли ты на то, что бы этот господин выдал тебе некоторую сумму денег, а ты, так и быть, простишь его? Или все же пойдем к твоему господину, что бы он подал жалобу?

Отредактировано Виллани (2014-01-12 20:18:32)

Какая незамутненная юная деревенская наивность. Прелесть, а не эльфенок. Странно, что еще раньше не ограбили и не заманили в ловушку. Вся нежнейшая наружность просто об этом умоляла, весьма трогательная доверчивость написана на хорошеньком личике. Однако, это все сантименты, у воришки хрустнула кость, Эмхир как-то задумался об эльфенке и не уследил за силой. Ну, ничего страшного, будет зарабатывать на жизнь попрошайничеством.
- Спасибо на хрен не оденешь, - ответил стражник в своей привычной манере, - Однако, с твоей помощью мы поймали опасного преступника. Это он тут деньги вытягивает, а в переулке полоснул бы тебя ножичком по горлышку и все, одни трофейные уши и кошелек. Так что, парень, скорее всего свидетелем будешь. Вздернем гаденыша...
Конечно эльф в Ратуше на суде не нужен, хватило бы и одного слова Эмхира, да и про виселицу он для словца сказал. Что уж там, отрубят сломанную руку и дело с концом. Палач в городской ратуше свое  знает.
По мордахе видно, эльфенок чуть ли не выкупить воришку готов, но зато, будет осмотрительнее на будущее...Хм...Эмхир решил быстрее, чем  пришла идея...
- Стоять на месте. - коротко скомандовал он эльфу.
- Уважаемый, - вампир сладко улыбнулся торговцу, - а не ваш ли это подельничек?
Он выпихнул вперед себя подвывающего от боли воришку. Торгаш должен быстро соображать. Дураки тут не торгуют, а если торгуют, то недолго.
- Удобно пристроился, отца твоего ети, - словно сам с собой рассуждал вампир, - понавез дряни всякой блохастой, зеваки крутятся, горожане честные на диковинку любуются, а вечером барыши делите небось?

От такого предположения торговец пошел пятнами, что больше и больше нравилось Эмхиру. Залепетал, словно забыл слова.
- Что вы господин, как можно! Я честный торговец! Мой товар лучший в этих землях! И этот мошенник?
- Запросто...- пожал плечами Эмхир, - как два пальца обоссать. Денег ведь много не бывает? К тебе вот гости едут, со всех концов, с Резервации молодежь гуляет, а ты наш славный город позоришь... Неудобно вышло, да? Ай-ай-ай, знаешь что за такое бывает?
Торговец уже отлично понял, куда клонит глава стражи, полез за толстым кошелем.
- Нет, родной, - покачал головой Эмхир, гневно оскалившись,- я тебе что, писарь сраный городской, чтобы ко мне с монетой подлазить? Ты вот гостю не хочешь неудобства возместить, а? Зверюшка, смотрю у тебя забавная, понравилась ему...
В ненаблюдательности Эмхира еще никогда и никто не мог упрекнуть. И до воришки понятно чем тут пахнет.
- Я рад, что ты понятлив. Найми себе стражу, из городских тоже можно,. - намек был толст как древко алебарды охранника на городских воротах - А ты, - вампир перехватил зверька, какую-то непонятную помесь кролика с птицей, вручил эльфенку, - или топай отсюда или будь внимательней.

Отредактировано Эмхир Ришверт (2014-01-14 10:26:11)

Ну вот почему Людовик всегда был виноватым. Особенно когда его слова переделывал Хаким. Этот мальчишка слишком много знал о лисе, и эти права Лакруа собственноручно дал ему. Друг не просто мог вогнать советника в краску, но и заставить вести себя по юношески открыто, что и происходило сейчас тут в толпе любопытных зевак ярмарки.
- Ложь и клевета... Я бы никогда не прятал сладость под подушками, зная что она растает.. и уж тем более бы не оставлял ее на потом
Он надул губы словно оскорбленный, отворачиваясь что бы дожевать свой персик, как почуял лишение и остальных палочек со сладостями. Прищурившись он внимательно смотрел на эту невинную мордашку Хакима, придумывая какую нибудь пакость для него, но друг опередил его.
Мягко обнявшая рука Хакима заставила советника замереть, слегка склоняясь к шепчущим губкам и не удержавшись от соблазна приобнять парня за поясницу, коварно лаская кожу пальчиками, сквозь небольшие прорези штанов и туники, что были задранные.
Скосив острый взгляд, вампир как-то хитро заулыбался другу, что так нежно мучил его ушко и шептал те слова. Внутри него снова вспыхнул некий огненный пожар, что разгонял по крови адреналин, заставляя тело не слушаться мозг. Хаким уже отступил от него, в попытке удалиться, но рука советника быстро перехватила его запястье, притягивая к себе и вжимая спиной в себя, шепча
-Словно ты сам не получал удовольствия делая подобное.. а в особенности от моих рук
Промурлыкал в самые губы парня, он склонился ближе, коротко целуя Хакима в них, и отпуская свою юлу, шагая за ним.
- что бы ты хотел посмотреть первым милый?
Весело спрашивая своего сына, оборачиваясь назад, где по его памяти и был Лас. Однако в следующую минуту сердце отстучало один короткий стук, затихая.
- Халлас?
Не понимающе смотря на пустое место, кидаясь взглядом в толпу, что бы найти признаки сына, что просто затерялся в толпе рядом, но там никого не было.
- ЛАС!
Советник судорожно замотал головой, уже не скрывая на лице панику и отчаянье. Его любимое сердце пропало...потерялось...

Обед за счет эльфа...Смех да и только. Однако ничем другим, на десерт, ушастый расплатиться не сможет, на нем явно чья-то магия и магия вампирская. Это не всегда останавливало Эмхира, ну в конце-концов, задница эльфов явно не сотрется, но сейчас не было желания. Да и работа. Пожрать он еще может, а вот с толком потрахаться времени явно нет. Ладно, придется брать что есть.
Как трогательно, охренеть, хурма, тому, кто жаждет крови...
- Я бы пообедал чем другим, - Эмхир более чем выразительно посмотрел на шею эльфенка, - но, смотрю, блюдо уже заказано.
Деньги брать с эльфов ниже достоинства начальника городской стражи. Да и у вампиров откупы гораздо богаче.
Эльф пристраивал полученное животное и амуницию для него на себя, а Эмхир за этим просто наблюдал. Мда, парень тут явно новичок и даже, похоже, сожалеет что правосудие таки свершится, воришкой занялась городская стража, которая явно тоже весьма хотела кушать.
- Давай обойдемся пивом и мясом, - кивнул Эмхир куда-то в сторону ближайшей таверны. Заодно в беседе может и выяснится, кто так нерадив со своей собственностью.

Недавно подаренный поцелуй был столь трепетный, что взбудоражил разум вампира. Пусть Хаким хотел этим показать взрослую независимость, но секретарь явно уловил нотки прежнего желания и трепета, что переплеталось с магией. Лакруа только и смог облизнуться, сощурив свои глаза, разглядывая точеную фигурку парня, что нагло вилял перед ним невидимым хвостом. Глаза так и норовили скользнуть вниз по позвонку, останавливаясь на обтянутых кожей штанов бедрах, тихо рыча от дикого желания спрятать подобное от глаз подальше, и не делиться ни с кем.
Лишь ситуация с потерей сына в этой суматохи отвлекла Людовика от подобных и не очень приличных мыслей. Хаким, как и всегда начал его успокаивать, сливаясь своей магией, убаюкивая сознание Лакруа, а эти теплые и столь родные касания губ на затылке приводили холодного советника в блаженство.
- Да ты прав!
Тихо ответил на слова о сыне, все же прошелся глазами еще раз по головам стоявших рядом, оборачиваясь в руках Хакима, ответною положив руки на его поясницу.
Теперь они оба смотрели друг на друга, обнимаясь иЛюдовик не мог скрывать своего биения сердца, что выпрыгивало из груди, та к же как и нежный и любящий взгляд с улыбкой, что теперь принадлежали лишь Хакиму.
- Он уже взрослый, и может постоять за себя всегда...Но я не могу перестать опекать его..И Уговорил.. мармелад твой, но медовые орешки и зефир не тронь, за него я тебя не просто покусаю на людях, а придумаю кару покрупнее
Не громко рассмеявшись, он не удержался склонившись ближе к лицу Роуланда, ласково целуя в губы, успевая прошептать горячим дыханием в них, прежде чем отстраниться
-Мое солнце...
Ярмарка уже шла во всю, а поэтому Лакруа решил не терять времени, утягивая в обнимку своего спутника. К сожалению для семейного бюджета Лакруа, эту транжиру не могло остановить ничто. Именно поэтому вампиры не успели пройти далеко, как Людовик уже узрел лавку с яркими нарядами и платками Ангенама, украшенные пестрыми и витиеватыми узорами.
- ОО Хаким..- почти в экстазе проговорил, не отводя глаз от приглянувшегося сари с красными камнями.- ты погляди на это чудо...

Даже как то и не замечая, что его рука нагло скользила по пояснице,а там и по ягодицам парня рядом, Людовик продолжал любоваться ткань и роспись увиденного.
- Ага.. купить- как заговоренный проговорил на слова Хакима о покупке,но как только услышал слова о ласкании кожи и оттенения волос обернулся на парня, прижимая сильнее за поясницу к себе, фыркая- не смей повторять мои слова..Это я тебя так уламывал одеть тот костюм на бал маскарад.
Заулыбавшись,давая понять что он шутит, Людовик все же отпустил теплое тельце вампира, дотрагиваясь до ткани, проводя подушечками пальцев по узору вокруг камней, нежно улыбаясь чему-то своему.
- Солнце, пока мне упаковывают это, твоя задача на запах определить где продают мармелад и зефир
Смеясь проговорил Хакиму, оборачиваясь через плече, уже протягивая пять золотых монет, что достал из мешочка из внутренней подкладки кителя.
Он так же как и Хаким сейчас ощущал себя на вершине блаженства. Хотелось шутить, смеяться не стесняясь и забыв о своих положениях. Видимо ярмарка и правда имела какую то свою атмосферу и все попавшие сюда просто терялись и забывали о масках и приличие. Вот и Людовик тут же подскочил обратно к храмовнику, не стесняясь обхватив его за талию, проворно залезая под тунику, щекоча животик, нагло куснув за ушко
- .. А то передумаю.. и отниму мармелад. Приодеться тебе его выпрашивать и просто поцелуйчиками не пройдет
Людовик коварно заулыбался, утыкаясь лбом о висок храмовника, перебираясь рукой на спинку, пересчитывая позвонки то вниз то вверх, не в силах остановиться себя в желании трогать его.
Все внутри бурлило, взрывалось и огонь не просто разливался по его телу, а бурей или точнее ценами, хлестал каждую клеточку, отключая логику и разум навсегда. Людовик хотел делиться эти жаром, этими бурями с дорогим сейчас сокровищем в его руках, переполняя его всеми красками своих эмоций. Теперь то он знал, что Хаким поймет что твориться в закрытом облике Лакруа без слов.
-А потом мы найдем лавку с украшениями и чаями  и можно будет  покататься на каруселях или просто где нибудь поесть.
Медленно, словно усыпляя или успокаивая, проговорил секретарь, все так же продолжая гладить кожу спины и позвонков Хакима, прижимая ладонь плотнее к его телу.

>>> Пиратский галеон "Хвост Дьявола"

Сон был тревожный, да еще эльф бестолково вертелся рядом, раздражая, пока Фрай не придавил его к постели, закинув на него руку и ногу. Щенок затих и вскоре стал посапывать, грея вампиру бок. Так что, удалось выспаться только с грехом пополам и встреченное на улице раннее утро, пропитанное морской соленой моросью, не улучшало настроения – предстояло поломать голову насчет того, как тайно добраться до Ашаама. Скорей всего стоило бы вчера не выпендриваться, а пойти с леграновским юнгой на галеон, но после случившегося, умней было сначала заручиться поддержкой Хью, и только после соваться в незнакомую компанию.

Встреча с Хью у них была намечена сегодня вечером в одной из городских таверн, и тогда они решат что и куда. А пока что, было бы неплохо походить по городу, поузнавать о чем судачат на рынке – ярмарочный день всегда собирал множество народа, а народ всегда любил молоть языками.

Заплатив одному из эльфов, везших на ярмарку хозяйский товар, Ториер приткнулся на его возок и через час уже мог созерцать городские улицы, наполненные народом. Пошлявшись среди толпы, делая вид, что приценивается к товарам, Рэд побывал в оружейной лавке, выторговав себе у купца отличный кинжал ашаамской работы – старый, использовавшийся в лесных чащах для всякой работы, истерся лезвием, да и на рукояти появились сколы. Он долго смаковал разное оружие, примеряясь к клинкам, наслаждаясь балансом. Его с детства приучали ими владеть и лесные бестолковые стычки не доставляли такого удовольствия, как спарринг или открытый бой. Купец – хитроглазый ашаамец, цокал языком, как фокусник выкладывая перед посетителем товар – даже позвал мальчишку – помощника, и, что-то шепнул ему, сообщив Фраю, что послал за чаем: угостить земляка – святой долг в Ашааме. Правда, мальчишка где-то замешкался и, сколько купец не умолял вампира подождать, Ториер, купив нужное, расплатился.

Выйдя на свежий воздух, он осмотрелся вокруг – толпа так и не расходилась, значит можно было, не привлекая лишнего внимания, погулять по окрестностям. Краем глаза он заметил, как в только что покинутую им лавку купца вбежал пацан, ведя за собой еще двоих крепких типов, с походкой и манерами выдававших  в них воинов. Не успев заскочить в дверь, парнишонка тут же вылетел оттуда, и, позыркав по сторонам, найдя взглядом Фрая, ткнул в него пальцем.
Дальше разбираться было некогда – Ториер, понимая, что либо его выследили люди брата, либо местные стражи порядка, стремительно втерся в самую большую толпу, стараясь смешаться с ней, вот уж когда он пожалел о своих красных волосах! На бегу стянув с одного из прилавков какую-то серую шапку, он нахлобучил ее на голову, скрывая вызывающий цвет своих волос, и стал пробиваться к переулку. Но переть против толпы – все равно, что плыть против течения, сил много – толку мало. Утешало одно, что его преследователи точно так же вынуждены бороться с массой любителей ярмарочного веселья.
«И ведь расстилался этот чертов купец так сла-а-а-дко! Чуялось же, что неспроста! Что б Ашер порвал тебе задницу!»

Вдохновленный добрым пожеланием и надеждой, что оно рано или поздно исполнится, Рэд почти уже достиг своей цели, вдруг натыкаясь взглядом на рыскавших у проулка мужчин, которые своими голодными до золота глазами были похожи на тех, кто дышал ему в спину. Едва успевая обогнуть одного из них, Фрай с силой толкнул им навстречу стоявшую у стены тачку, наполненную спелыми дынями, получая вслед дождь из ледяных осколков. Ставить ответное заклинание не было времени, да и трата физических сил шла не на пользу. Но ему удалось увернуться и Рэд мчал дальше, уходя в отрыв от наемников, явно носивших под обычной одеждой доспехи.

>>> Посольский дворец

Стихии...
Хаким никогда не верил в богов. Никогда...лишь Стихии, лишь Судьба вели его по жизненному кругу, помогали ступать дорогами горя или же счастья и приникая сейчас в объятьях к тому кто так дорог он мог только мысленно попросить их пролить эти мгновения, потому что не пустыня, не небеса верят во время, для вечных оно лишь обман.
Тело плавиться под прикосновениями, давно знакомой мелодией отзываясь в душе, он помнил...помнил эти руки, помнил поцелуи, помнил, как прекрасно отдаваться всей душей и ощущать прикосновения. Не чужие, нет...родные...важные.
К горлу подкатывает комок...что это? страхи? желания? Ким не знает, он может лишь целовать в ответ, скользить руками по телу не думая о последствиях...последствиях?
Кто он? Почему до сих пор? Сердце стучит, ему больно, больно биться в груди, хочется снова приникнуть к губам чтобы страстью собственного поцелуя забрать, поглотить эти слова. Нет, нельзя, нет.
Слеза...так не вовремя...она придает странный, соленый и горький привкус их поцелую...море. Да, как море, Хаким грустно улыбается вспоминая о цепях...
Поцелуй сладок, в нем больше сегодня нежели вчера, нет в нем глухой тоски по прошлому, где он отвечал любовью. Переболел? Оставил в прошлом? Ким не знает, да и не хочет знать, никого и ничего кроме этих рук что сжимают его тело так собственнически и...приятно?
-Бахима (упрямец) -шепчет он в губы, не ребенок, уже давно не дитя, он знает к чему приводят подобные поцелуи, он хочет их, желает со всей силой своих. Эмоций? Пелена. Кокон. Вата. Не важно имя, лишь осознание того, что все вновь повторяется, он вновь тает, вновь доверяет, но нет, не должен, как больно, как же было больно, только тело....оно упрямо ищет нежности, зная, что этот мужчина может ее подарить, единственный кому так желанно уступить...Снова смеется Силь нашептывая, рискни, ты ничего не потеряешь, ничего, совсем нет, попробуй, закрой память прошлого... нет! Боишься? Правильно, я тоже не уверен, что ты сумеешь уйти, скорее он опять засядет занозой в твоем сердце, спалит то немногое, что ты выстроил. Помнишь как больно было жить? Помнишь, что оставил? Ну, так решай мой мальчик...решай. - Нельзя двоих любить мой Алим, - тихо шепчут губы на ушко, играя с мочкой, то ловя, то отпуская губами. Трудно...трудно отступить от страсти, коль она пришла... - а выбирая оставайся с тем, кого полюбил последним. От меня ты отрекся, тогда, давно, хочешь получить сейчас? Ты знаешь о моих чувствах, знаешь - а я? я знаю? кто он мне? кто я ему? Друг? Любимый? - Ты любишь или хочешь? решай алим... одна ночь, но ты никогда меня не увидишь больше, ускользну песком, исчезну, как тени в полдень, решай бахима, одна ночь или жизнь, кто тебе нужен любовник или друг, - жестко? Возможно, но он не верил, больше не верил словам огня. Не верил тому в чьих руках жаждал оказаться.
Больше жизни? Выражение или правда? Хаким отдал бы жизнь и отдал бы душу, лишь бы оказаться там...в прошлом...там где он мог верить. Верить тому, кого любил, не за что-то, но вопреки всему. Любил зная, что ему будет больно. Не важно что выберет его Алим. Не важно... ему было бы мало жизни, к чему говорить о ночи? ему недостаточно быть другом... но отнимать у друга уже имеющееся счастья позволить себе он не мог, он прижимался, он целовал скулы, скользил языком по губам вымаливая поцелуй и сжимал руками плечи. Люби. Пожалуйста. Просто...позволь мне почувствовать, не страсть, не желание, не нежность...любовь. Хоть один раз...единственный в этой жизни позволь ощутить себя любимым...
- Эгоист...какой же я эгоист, - шепчет сквозь поцелуи храмовник. Вина и желание...странная смесь. Рука скользнула на мышцы живота поглаживая, лаская, будто не решаясь скользнуть ниже. Нечестная игра? Стихии! О чем говорить? Сердце отдает в виски, тело плавиться, запутавшись в своих и чужих чувствах и эмоциях. Разум снова теряется в том потоке, что испытывают они оба...
Виток раскручивается, эмоции ярче, громче, они уже не просто идут от сердце, не жаром опутывают тело, нет...они стремятся и усилятся, множатся...  - люблю, но не верю, - губы скользят по скуле лаская и нежа.
Окрик...здравствуй сейчас. Шаг в сторону...руки обхватывают себя сами будто в попытке вернуть тепло, в глазах марево желания, что затухает подобно угольям костра. Время...как он боялся его сейчас, боялся и злился на то, что его может не хватить для того чтобы спрятаться за маской, чтобы выровнять дыхания, справиться со своими и чужими эмоциями.
-Нет, - шаг на встречу чтобы оплести стан руками и положить голову на плечо - все хорошо. Я и сам хотел, - Слова...почти такие же как тогда...в первый раз..давно. грустный смешок слетел с вызывающе алых, после поцелуя губ - твоих поцелуев, твоей ласки, нет, я не злюсь, - мягкий поцелуй касается шеи и ласковая, привычная смесь языков слетает с губ - разве что на себя, за то, что никак не могу запомнить, что я лишь отражение, а ты солнце. Пойдем, мы не видели еще многого, - шаг в сторону и переплетя пальцы рук храмовник весело и искренне улыбнулся...кому? любовнику? другу?

Он его любил.
Осознание режет подобно ножу, хочется убежать, скрыться, сделать шаги назад, слишком страшно, слишком страшно обжечься вновь. Хаким помнит, как долго забывал, как прощал, как рыдали душа и тело.
Привкус крови, как и в их первом поцелуе, его, только его Алим, не изменившийся, настоящий...нет...выросший... Изумрудные глаза смотрели в золото того единственного, что невзирая на годы значил больше дыхания, больше дороги, что была для ашаамца всем. Дабы забыть он отказался от песков, от бескрайней свободы, что пахнет солнцем, что поражает истиной, что оседает пряностями на языке. Отказался от родины, но и тут...и тут нашел его, ладонь почти до боли сжимает в ладони темные локоны и Ким говорит, говорит, зная, что для Людовика машахиридан так и остался чужим языком, языком не различающим многообразия речевых оттенков. Ким говорил на диалекте пустынь, уверенный, столь же сильно как в восходе солнца, что вампир не поймет. Говорил тихо, шептал в губы деля это мгновение с ним. С любимым. С самым важным. С тем к кому столько лет шел...убегая. Слова...любви...собственной злости...и вновь любви. Тихие, скатывающиеся жемчужной росой по крылышкам песчаных насекомых, слова. Его слова...слова сердца...
-Айли мат ви (ты научил меня), - шептал он в ответ на общепринятом языке ашаама, прижимаясь, гладя, понимая, что не может разорвать контакт и боясь...боясь, что не выдержит и шагнет за грань...с ним...с тем кого...что?
Новый поцелуй...и запреты снова теряются, слова...такие бессмысленные фразы. В зелени глаз дымка страсти, искры любви, что так никуда и не исчезла, лишь ожидая своего часа.
-Потому, что ты не мой, - с тихой болью шептал в ответ храмовник, не желая думать о причинах, не сейчас... так...хорошо. Сложно быть честно, сложно верить в узы, только вот Хаким верил, верил и оттого никогда не шагал за грань с тем кого ныне звал лишь другом. Халлас был прав...его чувства принесут лишь горе...лучше...одному.
Снова слова, снова тепло, румянец и чувство вины, мгновение пика эмоций, что разливается по всему телу...почти оргазм, но...сильнее и четче, ярче и...тише...оно пронеслось уняв бурю тела, принеся успокоение душе.
-Так ведь лучше? - тихим шелестом прозвучали слова. Сердце бьется в переплетенных пальцах, в их общих ладонях. Хаким счастлив, прижимаясь к другу и вновь ощущая поцелуй. Он...действительно счастлив, пусть и ощущает ту странную горькую истину, от которой почти больно...все...зря...
И он хочет уйти, только знает, что никуда не пойдет.
Хочет остаться, но знает, как будет больно
Сердце кричит...поет...рыдает...
Душа замыкается вновь...или...нет?
Сердца. Они бьются в такт. Как тогда. Давно. Всегда. Навсегда.
Откидывая голову на плечо он счастливо улыбается Людовику, понимая лишь одно...сейчас он счастлив...безгранично...но вечером он обнимет подушку и напишет Ами...его ахии...только он, и боле никто не поймет как может кровоточить прошлое.
Главное...главное что сейчас они вместе...рядом...его...пока лишь его...пусть и принадлежа другому.
-Идем дальше? - в изумрудных глазах блеск, искренность и тепло, а их тела...так подходят друг другу, дополняя в этом объятье.